В oнлaйн-кинoтeaтрe KION сoстoялaсь прeмьeрa сeриaлa «Aфeрa» o сaмoизoляции в дeрeвнe. Oдну изо цeнтрaльныx рoлeй в прoeктe испoлнил Сeргeй Стёпин. В интeрвью RT aктёр рaсскaзaл o свoём пeрсoнaжe и o тoм, с кaкими труднoстями eму пришлoсь стoлкнуться нa съёмкax. Крoмe тoгo, Стёпин пoдeлился свoими твoрчeскими плaнaми и суждeниями o рoли тeaтрa и кинo в жизни aртистa.
— Рaсскaжитe o вaшeм гeрoe в сeриaлe «Aфeрa». Ктo oн?
— «Aфeрa» — сeриaл прo мoeгo гeрoя, пoтoму чтo oн сaмый нaстoящий aфeрист, мoшeнник. Oн рукoвoдит нeким пoсeлeниeм (рaньшe этo нaзывaлoсь «прeдсeдaтeль кoлxoзa») и пoльзуeтся дoвeриeм срeди oднoсeльчaн. Кoгдa нaступaeт пaндeмия, мoй гeрoй пытaeтся нa нeй oбмaнoм зaрaбoтaть: сэкoнoмить срeдствa, выдeляeмыe гoсудaрствoм. A кoгдa пaндeмия зaкaнчивaeтся, oн oб этoм умaлчивaeт.
Сюжeт зaключaeтся в прoтивoстoянии мoeгo гeрoя и брaтьeв Пoпoвыx, кoтoрыx oн oбмaнывaeт и кoтoрыe пытaются eму прoтивoстoять. Вooбщe в сeриaлe мaссa другиx интeрeсныx пeрсoнaжeй: зaмeчaтeльныe врaч, учaсткoвый… Нo в oснoвнoм aфeры — этo по сию пору-тaки прo мoeгo героя.
— Вы дружно согласились принять участие в проекте? Что в его идее, сценарии понравилось вы больше всего?
— У меня даже не было сомнений.
Постоянно начинается со сценария. Я его прочитал — ми понравилось. Смешной сценарий, интересные, развивающиеся персонажи. Побольше того, заинтересовал совершенно новый для меня мера: одна серия длится десять минут. Было захватывающе, что из этого выйдет. В каждой серии происходит чисто-то интересное, проворачивается определённая афера — какие-так мои хитрости и уловки с тем, чтобы обмануть односельчан и братьев Поповых.
Все конечно, были пробы. С замечательным режиссёром Мишей Старчаком наш брат недолго, но беседовали. У него одно видение мои героя, у меня другое. Мы попытались всё сие совместить. Мне самому интересно посмотреть, что получилось.
— Возьми пути к консенсусу много с режиссёром спорили?
— Для самом деле нет, потому что Миша — пластичный постановщик. Мы с ним вроде бы всё обсудили. Встречаемся в кардинальный съёмочный день — и вдруг я ему говорю: «Миша, а начинать я усы сделаю?» Он мне: «А ну. Твоему персонажу усы пойдут». И вот я с усами. Ми кажется, это очень удачная находка. Миша безумно много предлагал, я очень много предлагал. Миша отсекал избыток.
— Насколько вам в итоге было комфортно в этом формате — с сериями за десять минут? Согласились бы снова участвовать в подобном проекте?
— Известно. На самом деле мы снимали один ахинейский фильм, который потом разрезали. Чтобы поддержать корысть, чтобы была история, где одна серия крепче другой, по нарастающей. Это мне очень привлекательно. Здесь очень многое зависит и от монтажёров, и с задумки.
— Где проходили съёмки? Это поистине глухая деревня?
— Не помню название деревни, так это Подмосковье. На Оке, совсем рядом. В окрестностях Велегожа. Совершенно происходило осенью. Уже стояла достаточно прохладная дурная, а мы играем лето! Поэтому было несколько проблематичных моментов.
Представляете, амба октября, рано утром… Вода уже подёрнулась лёгким льдом. Автор этих строк встречаемся на съёмочной площадке, Миша говорит: «(ну) конечно, сегодня эта сцена». Показывает мне небольшую лужицу. Объясняет: «Твоя милость сегодня ложишься туда, и мы тебя поливаем водою из брандспойта». И так несколько дублей.
Сие было, конечно, сильно. Запоминающееся событие. Ну ни плошки — с шутками, прибаутками всё преодолели.
— С пандемией коронавируса в вашем образе жизни зачем-то изменилось?
— Естественно, стало меньше работы. С пандемией я испытал странное, как не новое чувство — что мне не нужно никуда трогаться. Не сниматься, даже не репетировать в течение месяца, полутора месяцев, пусть даже больше. И это полностью некомфортное, напряжённое чувство.
Яко что пандемия научила меня работу ценить. Я думаю, всех артистов научила. Неотлагательно, по крайней мере, театры открыты. Репертуар играется. Синема снимается. Конечно, пока непривычно, что зал заполнен единственно наполовину. Ну что же, надо — итак, надо.
— Вы, кстати, только что с репетиции. Можете текстануть, какого спектакля?
— Мы с Сергеем Витальевичем Безруковым теперь репетируем новый спектакль. Это будет комедия. Хотя, наверное, больше сказать не могу. Очень интересная, искромётная, с танцами, с замечательными артистами, звёздами фарс. Я думаю, будет интересно. И в Губернском театре, и, может бытовать, на гастролях.
— Сейчас вы сотрудничаете с Волковским театром как бы приглашённый артист. Вам интересно было бы д к какой-либо труппе?
— Я служил в Губернском театре по-под руководством Безрукова. Но много времени уходило получи репетиции и всё остальное. Я не успевал сниматься в экран… В конце концов мы с Сергеем Витальевичем отлично, что я работаю как приглашённый артист. Меня сие вполне устраивает.
— Вы видите принципиальные заслуги между столичными сценами и театрами в городах поменьше?
— Видимо, принципиальных отличий нет. Что касается того но Волковского театра — там просто замечательные артисты, шикарные постановки. Унич очень сильные, есть чуть слабее. То но самое касается и столичных театров. Бытует мнение — в соответствии с крайней мере, я это вижу, когда разговариваю с людьми, — почему в Москве артисты быстрее раскручиваются. Там есть осуществимость много сниматься. На периферии, увы, нет. А угоду кому) артиста, тем более для молодого, важно возгласить о себе, показать себя. Чтобы тебя увидели, так чтоб о тебе говорили. По крайней мере, где-так засветиться в кино.
К сожалению, на периферии достаточно негуст есть такая возможность. Но артисты там неважный (=маловажный) уступают столичным.
Когда я приехал в Москву, у меня возникло впечатление, что москвичи немножко подуспокоились. Они уже в театре, у них очищать квартира, есть работа… Остаётся только ударяться творчеством.
А когда приезжают ребята из Саратова, такие ровно я, например, — им нужно работать на трёх, держи пяти работах. Нужно где-то участвовать, таким (образом сыграть роль, чтобы тебя оценили, чтобы о тебе говорили, так чтобы тебя пригласили на съёмки. Безусловно, это бедственно. Практически не остаётся времени на отдых, получай семью.
— Вы могли бы отказаться через кино в пользу театра?
— Нет. Мне считай, кино и театр дополняют друг друга. Артист набирается опыта, расширяет нестандартный кругозор и упражняет свою душу только в театре, а выдаёт — в фильм. В кино тебе никто не даст времени порепетировать, сие очень редкое явление. А в театре ты можешь узнать на своем опыте, помучиться неделю, вторую, а может быть, даже и третью. В таком случае есть театр — это площадка для эксперимента. А синема, увы, нет. Зато кино — большая материальная участие артисту. Что, безусловно, тоже очень важно.
— Вас продолжаете заниматься режиссурой?
— Да, конечно. Однако я бы не назвал себя таким уж режиссёром. Когда ставлю спектакль, то прихожу и говорю: «Ребята, я малограмотный режиссёр, я опытный артист». И это снимает определённые ограничения в отношениях. Я сочиняем спектакль вместе.
Я с удовольствием ставлю спектакли. Муж любимый жанр — это сказка. Я очень люблю сказки. Моя творческая детство проходила в саратовском ТЮЗе. И я видел сказки, которые остались со мной получи и распишись всю жизнь. Сказка — это, я бы сказал, бездонный жанр, она имеет очень сложную структуру. В этом плане и сопеть над чем с артистами очень сложно. По возможности, когда у меня лакомиться время и есть интересная пьеса, я её ставлю.
— Другой раз вы поняли, что хотите стать актёром?
— Я стал актёром держи спор.
Моя старшая сестра Галина в юности собирала открытки артистов. Потом ещё был такой журнал — «Защита». Ей, наверное, было лет 15, ми, наверное, — 12. Она тоже мечтала превратиться в лед артисткой. Как-то мы с ней поспорили, я сказал: «Я буду артистом». Симпатия говорит: «Нет, я». Наверное, это было самое во-первых впечатление, что можно как-то войти в таковой цех.
Но если серьёзно — я сейчас оглядываюсь сверху своё детство, юность — у меня всегда была наклонность. Определённая психофизика. Почему-то хотелось пойти в театральные кружки. Вследствие чего-то там было интересно. Хотя очень волнительно. Сие во-первых.
А во-вторых, я был очень стеснительным молодым человеком. Беспримерно. Самое интересное — я разговариваю со своими товарищами, и в конечном счете, что они тоже в юности, в детстве были безгранично стеснительными. Но дело не только в борьбе с сим — видимо, внутри зрело ощущение праздника, которым хотелось бы поделиться с другими. Оно присутствует и сейчас. Желание раздробиться с людьми чем-то добрым, хорошим, весёлым, интересным, важным, нужным — вероятно, вот от этого всё и начинается.
— В кого из старших коллег вы равнялись в начале творческого пути?
— Ужели конечно, Смоктуновский. Это были даже не звёзды, а кумиры, с которыми пребывать в одно время — и то счастье. Конечно, я равнялся и для моих педагогов. Это были педагог по студии Санюха Константинович Белов, педагоги по театральному институту Юреня Петрович Киселёв, Юрий Петрович Ошеров, Григорий Семёнович Цинман.
Чисто учится артист: надо ходить на спектакли, вылупиться своих друзей, товарищей, знакомых и так далее. Педагоги вечно нам говорили: ходите, смотрите даже плохие спектакли. Как вам угодно и учитесь.
— Есть ли у вас табу? Сверток, на которую вы бы никогда не согласились?
— У меня были моменты по части сценариям. Мне присылали сценарии, я их дочитывал предел до половины — возникало какое-то неловкое чувствование. И я говорил агентам, что сниматься не буду, ввиду этого что непонятно, что это, зачем это, на чего.
У меня нет такого, что, если в сценарии, пример, мат — значит, нельзя. Потому что в пору, в нужном месте выругаться — это иногда нужно и даёт определённую правду.
Только и остается покопаться в грязном белье, но это для что такое?-то. А когда копание ради копания, для того затем) чтоб(ы) шокировать, чем-то удивить… Я, наверное, еще не в том возрасте, чтобы всё это изготовлять.
Так что я ориентируюсь на своё ощущение. У всех различные нормативы. Наверное, нельзя выбрать какой-то Водан норматив и требовать, чтобы все ему следовали. Другой раз возникает чувство неловкости и стыда — вот сие, наверное, главное табу.
— А есть ли у вы роль мечты? Возможно, какое-нибудь амплуа, в котором вам бы хотели себя попробовать?
— Что касается лирик — это достаточно условный момент. Я характерный. Я самовольно очень хотел играть героя. Но мне говорили: «Серёжа, будто? какой ты герой, если ты характерный?». Да если я пробую героя, то пытаюсь расширить предел своего актёрства. Я очень люблю, когда, например, (актриса) с амплуа героя — высокий, статный — становится характерным, ему нужно отбарабанить мелкого, мелочного человека. Артисту для такого нужны коренным образом другие струны.
Профессия артиста — это денно и нощно экзамен. Если жизнь не даёт тебе коллоквиум, ты должен обязательно его себе придумать.
Я бог благодарен своим учителям, которые, наверное, ещё нате первом курсе театрального института меня спросили: «Серёжа, кого твоя милость хочешь сыграть?». Я говорю: «Я хочу разыграть женщину». Они так удивились. А мне нехитро интересно побывать в этой шкуре.
Это природа артиста — неймется попробовать что-то. Несколько раз мне давали героя. Режиссёру сверху это нужно было решиться. Этот опыт ми очень многое дал. Поэтому я практически ничего маловыгодный боюсь. Я могу сыграть и Бабу-ягу, и героя, и эдак далее. Потому что я уже знаю эти струны. Они образовываются единственно через эксперимент.
Около года назад вышел основополагающий сезон сериала «Мир! Дружба! Жвачка!». Я вслед за этим играю возрастного персонажа, деда Саньку. Это за глаза станет драматическая роль: человек, который прошёл войну. И для того меня она стала таким полётом из характерного артиста в героя. Я был счастлив тем, фигли и продюсеры, и режиссёр утвердили меня, пошли на таковой эксперимент. Был в восторге. И поначалу, конечно, очень боялся: сие ведь не театр, где ты можешь отправить в рот, репетировать, а потом показать. Здесь нужно было одновременно играть старика. Я очень волновался по этому поводу. Однако считаю, что эксперимент удался.
Кстати, не (дрожать никакой работы, никаких ролей — это отличие амплуа характерного человека. Вот этот человек — в самом деле я. Я характерный. Мне интересно и то и то. А есть артисты, которым нужна единственно одна дорожка. В этом случае, мне кажется, шоумен обедняет себя. Значит, у них такая природа. Ничегошеньки не поделаешь. Главное, чтобы артисты были хорошие.
