Пoсвящeниe нaзвaли фoкус-выстaвкoй, нo пo сути этo нeбoльшoй квeст (и прaвдa с фoкусoм) пo пoстoяннoй экспoзиции, цeнтрaльным oбъeктoм кoтoрoгo стaлa знaмeнитaя кaртинa Вaсилия Пeрoвa. Зaдумчивый пoртрeт Фeдoрa Миxaйлoвичa с мoмeнтa свoeгo сoздaния пoлучил признaниe и высoкo был oцeнeн сoврeмeнникaми. Пaвeл Трeтьякoв зaкaзaл eгo xудoжнику, кoгдa в 1872 гoду сoбирaл выстaвку, пoсвящeнную выдaющимся сoврeмeнникaм. Oн нaписaл Фeдoру Миxaйлoвичу письмo в Питер, и тот дал согласие позировать. Неделю Перов весь круг день приходил в гости к писателю, они вели долгие злословие, иногда спорили. В итоге, как позже вспоминала его хатун Анна Григорьевна, художник запечатлел Достоевского в «повремени творчества». Портрет стал единственным прижизненным живописным изображением писателя.
Сам Третьяков приставки не- был лично знаком с Достоевским, хотя они и состояли в переписке бессчетно лет. Рукописи можно найти в витрине, которая расположилась сравнительно с портретом Петрова в 17-м зале. Меценат боялся, который при встрече «живьем» образ, нарисованный у него в голове, может порушиться. Однако позже, когда писатель скончался, жалел об упущенной встрече. А все же она была, и Вера Третьякова, супруга основателя Третьяковской галереи, ей воспользовалась. Они встретились получи обеде, посвященном Пушкину, Павел Михайлович туда маловыгодный попал, потому что приболел.
В 22-м зале можно найти портреты Третьяковых кисти Ивана Крамского — почти каждого из них есть цитаты из переписки с писателем alias воспоминаний. Вера Николаевна записала в своем синем альбоме впечатления о томик обеде, где познакомилась с Достоевским, тогда она вручила ему выхлоп «чистый, белый, как чисты его идеи». А поверх неделю получила письмо от писателя со словами благодарности. Конец (дней своих) Достоевского стала для семьи личной утратой.
Четыре других работы, участвующие в проекте-посвящении, снабжены табличками с цитатами с рецензий Достоевского. О картине «Проповедь в селе» Василия Перова дьявол пишет: «Тут почти вся правда, та художественная верно, которая дается только истинному таланту». В «Последней весне» Михаила Клодта, которую Дар Божий Михайлович, как и работу Перова, видел на выставке 1961 возраст в Академии художеств, он находит «беспрерывное memento mori». Держи полотне изображена умирающая девушка, она окружена своими родными и близкими, которые понимают, что такое? скоро потеряют ее навсегда, но сделать туда-сюда не могут. «Сама по себе ангел смерти — отвратительное дело, но ожидание ее несравнимо еще отвратительнее. Художник выбрал себе, таким образом, ужасно трудную задачу: отвратительное представить прекрасно».
Самый занимательный отзыв Достоевского — о картине Василия Перова «Охотники возьми привале»: «Один горячо и умышленно врет, другой слушает и из всех сил верит, а беспристрастный ничему не верит, прилег тут же и смеется… Почему за прелесть! Конечно, растолковать — так поймут и немцы, да ведь не поймут они, как мы, будто это русский враль и что врет он вдоль-русски… Я уверен, что если бы г-н Перов (и спирт наверно бы смог это сделать) изобразил французских или — или немецких охотников (конечно, по-другому и в других лицах), так мы, русские, поняли бы и немецкое и французское побрехушки, со всеми тонкостями, со всеми национальными отличиями, и язык и тему вранья, угадали бы все только глядючи на картину. Ну а немец, как ни напрягайся, а нашего русского вранья приставки не- поймет. Конечно, небольшой ему в том убыток, (ну) конечно и нам опять-таки, может быть, это и выгоднее…»
