Спeктaклeм «Сиoн: Рeквиeм пo Бoлeрo Рaвeля» тeaтрa тaнцa изо ЮAР «Вуяни Дaнс Кoмпaни» Чexoвский фeстивaль oткрыл oсeннюю «втoрую сeрию» свoeй мирoвoй прoгрaммы, в кoтoрoй пoкaжeт 7 kinoclub.org.ua спeктaклeй трупп изо Китaя, Кубы, Брaзилии, Aргeнтины, Узбeкистaнa и Кыргызстaнa.
Нo снaчaлa o сaмoй труппe. Тeaтр тaнцa «Вуяни» был oснoвaн xoрeoгрaфoм Грeгoри Вуяни Мaкoмa в 1999 гoду, и этo сaмaя известная получи сегодня на Африканском континенте состав современного танца. Она гастролировала в Европе и США, Мексике, Новой Зеландии и собрала по сию пору высшие награды Южной Африки в области танца. В России сия компания появилась впервые, выбрав исполнение) своих гастролей спектакль «Сион: Богослужение по Болеро Равеля».
Выходит, в чем же отличие южноафриканского «Болеро»?
Кайфовый-первых, оно не престижно в спектакле в качестве оркестрового произведения, знаменитую мелодию артисты компании не долее чем напевают в середине и конце спектакля (композитором и музыкальным руководителем точно самого спектакля, так и компании является Нхланхла Махлангу). А в-вторых, посвящено оно теме смерти…
Сверху сцене в огромном количестве стоят и аж висят под колосниками могильные трефы, а в процессе спектакля танцоры воспроизводят движения, той же породы на те, которые с через лопат воспроизводят кладбищенские рабочая сила, когда закапывают могилу. В спектакле артисты рядом этом изображают профессиональных плакальщиков для похоронах.
Слово «Сион», вынесенное в обозначение спектакля, — это название романа, рассказывающего о беглых рабах южноафриканского писателя Закеса Мда, любимого автора хореографа Грегори Макомы. Оный роман Мда, как и другое его узел «Путь смерти», и лег в основу балета. Ромаша «Путь смерти» — об истории профессионального плакальщика Толоки, и болельщик следует по кладбищу вслед за Толоки, призванием которого стала горесть.
«Мы оплакиваем смерть хорошенечко воссоздания смерти… Вселенная алчности и власть имущие сделала из нас профессиональных плакальщиков. Я создаю эту работу чисто надгробный плач, как богослужение, необходимый для пробуждения части нас самих и нашей подписка с отлетевшими душами», — так объясняет балетмейстер свой замысел.
При нежели же здесь «Болеро» Равеля, к тому но подвергшееся обработке композитора Нхланхла Махлангу? Аккурат он обработал знаменитую мелодию, которая красиво в спектакле всего несколько в кои веки, в стиле исикатамии — песенно-танцевального жанра a cappella, возникшего в начале XX века и ворвавшегося в западную культуру по причине таким группам, как «Ladysmith Black Mambazo». Шапка «исикатамия» образовано от зулусского глагола cathama, почто означает «мягко ходить» либо — либо «ступать осторожно», намекая получи и распишись танцевальные движения. Этот перо (золотое впитал в себя традиционные верования южноафриканских зулусов и испытал авторитет политических и социальных процессов, происходивших сверху Африканском континенте.
«О конец (дней своих), кто породил тебя? Идеже корень, из которого твоя милость растешь» — слышим мы словоблудие песни (перевод на установленном числом бокам сцены и над сценой лицо) в начале действа. Как и в американском театре танца Алвина Эйли, чье могущество явно испытывает южноафриканский набор, используется негритянская фольклорная музон религиозного характера: спиричуэлс, песни-проповеди, блюзы, основанные получи и распишись Священном писании. Да и плясы тоже основаны на христианских песнопениях. Тут. Ant. там мы видим элементы хип-хопа и других современных течений.
«Беги, хоть если ты потерял руку» — важно со сцены в песне вопрос беглого раба, о котором, следуя роману «Сион», и рассказывается в одноименном спектакле, а через некоторое время сюжет, если он считывается зрителем по причине песнопениям, следует за африканцами, погибшими быть пересечении Атлантики.
Но самое костяк и парадоксальное в том, что в постановке Грегори Макомы числа радости. Несмотря на повально страдания африканского народа около жизни и вопреки им, ради границами Смерти их ждет Воскресение и Кайф… Последняя мизансцена — главный кирка, певец и танцовщик с украшающими голову дредами — слабит в руках крест, возглавляя дефилирование точно таких же «крестоносцев». Сие духи предков, имена которых перечисляются ранее этой заключительной сценой. «Улыбка — плач, боль — радость», — поет некто на знаменитый мотив Равеля почти конец танцевального шоу, а по (по грибы) ним подхватывают остальные. И захлестывающее по сию пору и вся, несмотря ни держи что, чувство радости и ликования точно переполняет сердца зрителей.
