Пo кoличeству пoстaнoвoк «Чaйкa» считaeтся втoрoй пoслe «Гaмлeтa» сaмoй чaстo вoплoщaeмoй нa сцeнe пьeсoй в мирe. Три раза стaвилaсь oнa и в бaлeтe. В 1980 гoду нa сцeнe Бoльшoгo тeaтрa eё oсущeствилa Мaйя Плисeцкaя, через 22 гoдa свoю выдaющуюся вeрсию этoгo спeктaкля выпустил в Гaмбургскoм бaлeтe Джoн Нoймaйeр, a eщё чeрeз 5 лeт свoй спeктaкль пoкaзaл Бoрис Эйфмaн. Oбрaщaлся к чexoвскoй пьeсe и рeжиссeр Aлeксaндр Мoлoчникoв, oн пытaлся пoстaвить eё в МXТ им. Чexoвa, нo спeктaкль выпущeн нe был и чaсть зaмыслoв, кoтoрыe нe oтсeк Юша Пoсoxoв, пeрeкoчeвaлa нa бaлeтную сцeну.
Тeм нe мeнee oткрoвeнный нeoфит в бaлeтнoм рeмeслe, мoлoдoй и мaлooпытный рeжиссeр Мoлoчникoв в этoм спeктaклe oкaзaлся явнo нa пoдxвaтe. Тa чтo пo сути клaссичeскaя xoрeoгрaфия, мaлo сдерживаемая баста сумбурной режиссерской концепцией, опять вышла из берегов и затопила балет. Ото обилия интересно выстроенных и музыкально поставленных хореографических комбинаций со сложными связками и поддержками, обязательно заимствованными из фигурного катания, рябило в глазах. Рядом этом действие развивалось не всегда внятно, а ярко поставленное, наполненное прыжками соло Кости Треплева в финале, исполняемое посреди подвисших в воздухе, застывших как в невесомости корней деревьев (приветствую балету Иржи Килиана «Восковые крылья»), суммарно кончилось внезапно. Ну, откровение, конечно, вполне понятное — Треплев кончает общежитие самоубийством.
Позиционирующий себя как прогрессивный художник, Молочников использовал в постановке общепринятый для себя формат «современного театра»: чеховскую «Чайку» возлюбленный помещает в иной контекст и сводит пьесу к банальному пересказу её содержания. Важные очерк Чехова, как певца человеческой души, в спектакле оказываются упрощены, почти (что) не обозначены пунктирно и скороговоркой, но важной составляющей режиссерского замысла становится позыв к оригинальности и провокации.
Придумок в стиле актуального театра в спектакле далеко не мало, и главная из них такая: сын известной балетной звезды Ирины Николаевны Аркадиной (вылитый которой явно списан с тоже ставившей когда-так в Большом театре «Чайку» Майи Плисецкой) представлен в балете перформером в кожанке-косухе. Ипещренным татуировками веточка напоминает Сергея Полунина, у которого вместо Путина для груди красуются распростертые крылья римского орла с «третьим глазом» посередине, определенно, чтоб избежать сходства с орлом нацистским. С эпизода, при случае после показа классического балета из зрительного зала возьми сцену Большого (оформление и приём здесь позаимствованы с спектакля Эйфмана «Красная Жизель», хоть сценография Тома Пайя придумана вполне себе эффектная) впрыгивает Треплев и устраивает свою первую акцию. Клеймящий по рассказу хореографа, была идея «ретранслировать перформанс Павленского на Красной площади, прибить яйца к брусчатке». Посохов идею забраковал, яйца к сцене Большого прибивать далеко не стали, ограничились тем, что перформер попытался взять в толк за них партнера матери – безымянного премьера балета Большого в обтягивающем трико.
В репре мать ссылает сына в деревню, под присмотр психиатра доктора Дорна, идеже совместно с перепившимися местными алкашами от нечего образовывать сынок устраивает следующий перформанс – «промышленный», правда уже на фоне раздолбанного колхозного трактора (салют балету «Анна Каренина» Джона Ноймайера). Чему нечего удивляться сказать, что действие Посохов перенёс во эпоха своей юности — советские 80-е.
Соавтор постановщиков песенник Илья Демуцкий использовал в этой сцене гонг, злостно. Ant. случайно заказанный театром и являющийся самым большой в мире. Не что иное под его звуки и разворачивается сценические изыски Треплева, идеже Нина Заречная одета в блестящий серебряный комбинезон и салад эпохи диско (привет кутюрье Тьерри Мюглеру). Получи и распишись других исполнителях новаторского сочинения нацеплены шестеренки и прочий «индустриальная» дребедень (художник по костюмам в «Чайке» оный же, что и в балете «Орландо» — Эмма Райотт), а чем оформления использованы открученные у трактора колеса и отломанная через его кабины дверь.
Вообще тема борьбы старого и нового в искусстве прямо не слишком взволновала хореографа Посохова, так что-нибудь на этом он не стал особо стягиваться, больше уделив внимания отношениям матери и сына, что готов ради родительницы (а также ради возлюбленной Нины Заречной) переломить свою бунтарскую природу и стать таким как аминь. Таким, например, как любовник его матери «прелесть» Тригорин: он снимает свою «косуху», надевает сколок костюм, танцует похожие танцы, став от Тригорина около не отличимым, но всё равно проигрывает ему в шарме.
Стая не обделенных танцем действующих лиц, только запутывает поступок балета. При этом каждому поставлены хореографические монологи и диалоги, дарованная танцевальная характеристика. Кто это, зачем и для ась?, зрителю не объясняют. Ведь в бессловесном балетном спектакле близкие законы и если и прописывать тут все сюжетные очерк чеховской пьесы, как это сделано в выдающемся спектакле у Джона Ноймайера, ведь надо показывать это продуманно и тонко, делая по сей день персонажи психологически обоснованными и необходимыми спектаклю. Так, в качестве личного психиатра Останки, доктор Дорн стал одним из центральных персонажей балета, и эту сверток блистательно исполнил Вячеслав Лопатин. Заметен в спектакле и братишка Аркадиной Сорин. Тут случилось чудо театрального перевоплощения и грима: премьеров театра Руслана Скворцова, Дениса Савина, Михаила Лобухина в этом образе, также ещё с накладным животом было никак не пронюхать. Выделено в балете и семейство Маши. Лучшая Маша изо трех составов Мария Александрова — спившаяся для почве любви к Треплеву (помните у Чехова: «Сие траур по моей жизни»). Выпукло показаны и её черепа: Полина Андреевна (тут хороши и Анна Тихомирова, и Ната Меськова) и вечно пробегающий по сцене с двумя живыми немецким овчарками Ильюха Афанасиевич Шамраев (Антон Савичев, Александр Водопетов). Одна изо них на поклонах даже встала на задние лапы. В лад, Чехов упомянул о собаке Шамраева, что вечно воет и мешает завалиться Аркадиной, в пьесе. Есть в постановке Посохова-Молочникова ажно герой у Чехова совсем не предусмотренный — любовник Аркадиной по сцене, и эту партию прекрасно исполнил в двух составах италийский танцовщик Якопо Тисси.
Фактически отсутствовал в перечне действующих лиц точию один значимый чеховский персонаж — влюбленный в Машу жизнеучитель Медведенко. Его роль играло одетое в солидный комбинезон с галстуком набитое соломой деревенское пугало. И второй документ (за печатью) спектакля начинался со свадьбы Маши с этим пугалом (что за диво теперь уже «Свадебке» Анжелена Прельжокажа). Близ этом в спектакле целая россыпь превосходных актерских работ четырех главных героев пьесы. Пальму первенства пристало признать за Светланой Захаровой. Образ Аркадиной лёг возьми неё абсолютно и резко отличается своей жизненностью и реалистичностью с других её ролей сыгранных на сцене. В образе катастрофически сложной, капризной, очаровательно-взбалмошной, замкнутой на себя и живущей в придуманном мире примадонне несомненно есть а-то от Майи Плисецкой, а что-то взято и с себя лично — звезды балета Светланы Захаровой. С другим важным и безмерно неоднозначным женским образом Нины Заречной прекрасно справились и Маруня Виноградова, и Анастасия Сташкевич, и Елизавета Кокорева. У Заречной танцев инда больше, чем у Аркадиной, и не менее изощренно исследуется бери сцене её истеричный психотип.
Завзятым шармёром, красавцем-обольстителем точь в точь неопытных девичьих сердец, так и сердец вполне зре6лых дамочек получился Тригорин у Артемия Белякова. Танцовщику достаточно добавить чуть больше мужского напора и сексуальности, и символ будет готов. А вот Игорю Цвирко ничего прилагать не надо: танцовщик сыграл в разных составах неуд совершенно противоположных образа, и был очень убедителен и вроде Тригорин, и как Треплев. Последний вообще самый запутанный персонаж в таком прочтении пьесы. Глубокий, мятущийся, покинутый, утративший свою внутреннюю свободу и трагически обреченный — таким предстал бери сцене Артем Овчаренко. Буквально отрывался и «горел» в этой партии и ранний танцовщик Алексей Путинцев, вышедший в третьем составе. И что не хороши и выразительны были в предыдущих составах банан других исполнителя, лучшим интерпретатором роли Треплева я бы назвал аккурат его.
Название у пьесы весьма символическое, поэтому тему перо от нечего делать погубленной человеком Посохов с умыслом выделяет, ставя между третьим и четвертым действием (согласно сюжету между ними проходит два года) любый хореографический ансамбль из четырех пар воплощающий тему птиц.
Следственно, теперь в Большом новое воплощение чеховской пьесы. При всем при том, отмерена ли этой яркой, но слишком противоречивой балетной постановке долгая проживание, покажет время.
