Ставшийся прeмьeр Мaриинки, Нaциoнaльнoгo бaлeтa Нидeрлaндoв и Aнглийскoгo кoрoлeвскoгo бaлeтa Вячeслaв Сaмoдурoв, стaв в 2011 гoду xудрукoм eкaтeринбургскoгo бaлeтa, всeгo зa нeскoлькo лeт сумeл придaть динaмику кoллeктиву, числившeмуся eщe нeдaвнo в aутсaйдeрax. Тeпeрь пoчти кaждый бaлeт этoй труппы, кoтoрaя с нeдaвниx пoр имeнуeтся «Урaл Oпeрa Бaлeт», нoминируeтся нa «Зoлoтую мaску», a сaм Сaмoдурoв стaл aбсoлютным чeмпиoнoм срeди xoрeoгрaфoв пo числу пoбeд. Нe были исключeниeм и бaлeты, пoстaвлeнныe в тeaтрe пeрeд пaндeмиeй. Балет Самодурова «Приказ короля» стал победителем «Золотой маски-2020» в двух номинациях. В величина и круг номинантов тогда попали и еще два балета, награду безграмотный получившие, но примечательные для афиши бурно развивающейся компании: Brahms party Антона Пимонова и «Вальпургиева ночь» Джорджа Баланчина.
Стратегия театра в области балета ведется сразу в трех направлениях: ставятся балеты классического наследия, классика XX века, предприимчиво развивается современное направление. За современность в программе, показанной в ранний день гастролей, отвечал балет Brahms party Антона Пимонова. Оный хореограф, ставший в конце прошлого сезона главным балетмейстером Пермского театра оперы и балета, три годы был заместителем Вячеслава Самодурова и придерживается в хореографическом искусстве взять тех же эстетических принципов, что и его был налицо начальник.
Эстетическим манифестом труппы является статья Любови Дмитриевны Установка, напечатанная в назидание в буклете: «Грех XIX века, не истребленный и посейчас: наклонность олитературивать всё искусство. Если узор — пусть она имеет содержание, укладывается в литературные формулы; делать что симфония — скажите, что она передает? Театр без усилий филиал литературы. В то же число вгоняют и балет — чтоб говорит вещи, которые можно сформулировать в слове. Ну не ясна ошибочность такой установки? Зачем в те поры другие виды искусства, если всё можно растрепать? В том то и дело, что не всё. Т. е. ни старайся, Рембрандта не расскажешь. Бетховена приставки не- расскажешь. Что же они пусты? Бессодержательны?»
В балетах Пимонова, подобно ((тому) как) и у Самодурова, тоже нет никакого повествования, литературной фабулы, да, как предупреждает сам Пимонов, «есть сюжет, и некто в танце». Хотя Brahms party — единственный балет, тот или иной хореограф успел поставить для екатеринбургского театра неуд раза. Первая редакция его чем-то мало-: неграмотный удовлетворила, и он создал новую. «К «Песням любви» Брамса (бог) велел возвращаться бесконечно и сочинять новый спектакль каждый лунный (серп. Здесь хочется не ставить точку, а придумывать новые и новые орнаменты, это) (же) (самое) время не закончатся песни», — считает хореограф.
Перед нами «мужской класс-концерт», идеже, кроме духа шутливой соревновательности, никаких отношений в кругу героями нет. Здесь занят весь мужской избранные, «молодая кровь» компании — Евгений Балобанов, Андрей Вершкурцев, Фидан Даминев, Эдюня Забелин, Глеб Сагеев, Алексей Селиверстов, Томоха Терада, Миняша Хушутин, Иван Суродеев. Все 9 танцовщиков виртуозны, техничны, музыкальны и скажем же хороши, как хороши 24 девушки этой труппы (а опять же солировавшая пара Елена Кабанова и Михаил Хушутин), принявшие соболезнование в другом балете, представленном в этот вечер, — «Вальпургиевой ночи» Джорджа Баланчина, в которой классик именитый хореографии ухитрился сохранить присущую его балетам гармонию, хоть в «вакхической» музыке Шарля Гуно.
В «Вальпургиевой ночи» Баланчина, которую не запрещается отнести к освоению классики XX века, тоже нет низкокачественный истории — только чистая поэзия, выразительность и радость пуантного танца. «Как англоговорящие актеры вечно будут учить Шекспира, так и для танцовщиков до гробовой будут актуальны балеты Баланчина. Это мост изо XIX века в XXI», — говорит балетмейстер-постановщик Дайана Уайт. И артисты екатеринбургской труппы таковой мост успешно форсировали, были убедительны в танце, овладели бешеным, чуточку не в два раза ускоренном темпом музыки и до безумия выразительны (как и положено ведьмам в Вальпургиеву ночь) в последней части балета, временами, распустив волосы, неслись как у Гете в «Фаусте», получи свой балетный Броккен.
Таким же интересным компонентом программы, не хуже кого никогда ранее в России не виданный балет Баланчина, оказался и представленный в финале вечера третий акт вроде бы традиционного про нашей публики балета «Дон Кихот». Однако усилиями одного с лучших современных реставраторов старинной хореографии Юрия Бурлаки были сняты позднейшие советские наслоения, зачем позволило посмотреть на старый классический балет свежим взглядом. До невозможности, что этот балет, поставленный в 2015 году, в свое промежуток времени не выдвинули на «Золотую маску». Постановочная марш, куда кроме Бурлаки вошли сценограф Альона Пикалова и флорист по костюмам Татьяна Ногинова, справедливо считает, а настоящая реконструкция в балете невозможна. Можно лишь с разной степенью точности придвинуться к образу того спектакля, который собираешься восстанавливать. И сие у постановщиков получилось. Они вернули «Дон Кихоту» Горского безлюдный (=малолюдный) только новации, которыми спектакль славился — яркие цвет и широкие мазки, что потрясали зрителей в декорациях Санюша Головина, разноцветные костюмы по эскизам Константина Коровина и Гурли Теляковской, же и многие интересные и подчас забытые детали. Хотя Бурлака и ввел в беспристрастный акт четверку танцовщиков, чего у Горского вроде как бы не было, в остальном даже в мелочах следовал логике и стилю его спектакля, в котором придал танцевальный шаг-де-де, прекрасно исполненном Мики Нисигути и Алексеем Селиверстовым, дополнительное старинное колдовство, вернув сопровождение семи балерин в разных пачках тож показав несколько иной хореографический рисунок танца.
