Вздор Шoxaт сoчинил свoю oпeру прямo, кaк Мусoргский: пoд впeчaтлeниeм кaртинoк с выстaвки. В тeль-aвивскoм музee oн увидeл 20 литoгрaфий Эдвaрдa Мункa с библeйскими сюжeтaми нa тeму нeпрoстыx oтнoшeний сильный пол и жeнщины. Эти впeчaтлeния зaлoжили oснoву либрeттo, нaписaннoгo Дoри Мaнoр и Aннoй Гeрмaнн нa ивритe.
Aльфa и Oмeгa, прямoxoдящиe кобель и самка, а проще говоря – мужчина и женщина – живут в самом начале времен для безлюдном острове. Конечно, это Адам и Ева, прародители рода человеческого. Обилие мифов, теорий, религиозных и традиционалистских концепций известно возьми эту тему. Но, то, что придумали авторы «Альфы и Омеги» – всесторонне не укладывается ни в одну из них. Видоизменение Шохата – острейшая, парадоксальная, пугающая, убедительная и очень теперича актуальная. Потому что в отличие от Альфы и Омеги, автор живем не в начале, а в конце времен. Апокалиптические настроения переполняют, в воздухе звенит стресс, нарастает агрессия и тревога… За что нам сие? Опера «Альфа и Омега» дает ответ на нынешний вопрос.
Классическая догма о том, как Змей подсунул Еве запретный зародыш, в этой оперной истории претерпела трансформацию. Змей – эту миссия потрясающе играет Юлия Никанорова, пластичная, извивающаяся, вдруг привлекательная и отталкивающая – соблазняет прекрасную полногрудую Омегу (великолепная актерская и вокальная страдная) пора Анны Пеговой), ненадолго покинутую ревнивым Альфой (Ванюра Гынгазов в этой партии безупречен и как артист и точно певец). И без того страстная, сексуальная Омега превращается в нимфоманку, бросающуюся получи каждую звериную особь. Тем более, что особи возьми хоть и не прямоходящие, но в харизме им не отказать. Адонис Тигр (Петр Морозов), весельчаки Кабан (Георгий Екимов) и Онагрь (Виталий Фомин), угрюмый Медведь (Дмитрий Скориков) – что четыре традиционные маски из комедии дель арте делят посреди собой ласки Омеги. Ну а чемпион по бодибилдингу Сапрофаг (Александр Бокарев) и вовсе провоцирует Омегу на душегубство. Змей страшно доволен – у Альфы теперь вырастут панты – также как и у остальных животных, ведь все самки – изменницы.
А Буква тем временем рожает детей – гибридов. Так гляди оно – человечество! Уроды, рожденные от женщины и животных помимо участия мужчины… Неудивительно, что такому ущербному виду уготованы страдания и одонтагра. В том числе, как теперь говорят, «из-за» коронавирусной инфекции.
Настоящий страшный сюжет помещен в столь красивый визуальный и гармонический контекст, что воспринимается как прекрасная притча. Опять-таки библейские истории тоже по большей части жестоки и кровавы. Завораживающие игрой красок и причудливых форм декорации Павла Драгунова, декадентские костюмы Софьи Тасмагамбетовой рождают ассоциации с эпохой модерна. Да что ты, а музыка Гиля Шохата, опирающаяся на гениальные референсы с Рихарда Штрауса и Пуччини до Дебюсси и Пуленка, парадоксально красива. Она не кажется вторичной – это маловыгодный заимствование, а, скорее, талантливая стилизация. Кантиленные, интонационно выразительные вокальные партии, читаемые лейтмотивы, наравне, например, абсолютно зримая тема Змея – движение наверх по звукам четырехзвучного аккорда и затем нисходящее вставка. Великолепная инструментовка дает возможность оркестру и маэстро Кирьянову открыться во всей красе.
Геликоновский хор, он а балет, как всегда, коллективный и очень яркий протагонист. Пластика Эдвальда Смирнова превращает хористов то в полуфантастических представителей островной фауны, ведь в змеиный клубок детей Змея, то в жалких гибридов – вызывающих омерзение и в то же время сочувствие.
Финал оперы – высшая точка партитуры. После смерти Альфы и Омеги на Земле остаются всего гибриды. Звучит экстатическая музыка, и в памяти всплывает итог «Трех сестер»: «Музыка играет так весело, где-то радостно, и, кажется, еще немного, и мы узнаем, какого (дьявола живем, зачем страдаем…» Чехов еще безграмотный знал. А мы теперь – знаем.
