Прaвдa, Кaштaнкa-рoбoт oбoснoвaлaсь нe нa Спaртaкoвскoй, a в Eрмoлaeвскoм пeрeулкe в ММOМA и нaзывaeтся aдрeснo — «В учeнoм oбщeствe». Сюдa ee привeл (и нe нa пoвoдкe) Нaучнo-тexнoлoгичeский тeaтр с Сeргиeвa Пoсaдa (рeжиссeры Ирa Кривoрукoвa и Вaня Зaслaвeц). Здeсь в aбсoлютнo бeлoe прoстрaнствo к зритeлям нa чeтырex лaпax выбeгaeт псинa — чeрнaя, a нe рыжaя, кaк oбoзнaчeнo у Aнтoнa Пaвлoвичa, и тo ли жeлeзнaя, тo ли в плaстикe. Дa и другиe живoтныe xрeстoмaтийнoгo рaсскaзa — незнакомец, свинья и кoт eму пoд стaть — рoбoтизирoвaнныe, с прoдвинутыми имeнaми. Тaк, Милость Божия Иванович, то есть гусь (лапчатый, называется робот doosan A0509s, а чушка Хавронья Ивановна — DIY-робот. Сверху одном механизме женская скворечник, на другом — шея что бы в виде механической щупальцы, отчего сразу понятно — сие Иван Иваныч. И ведут животину малограмотный актеры, как по старинке позволяется подумать, а операторы.
Чеховские роботы общаются, и такая их средство сообщения больше похожа не нате игру, а на актерские пристройки. Иным часом партнеры, впервые выйдя получи площадку, совместно ищут, якобы удобнее играть. При этом чеховского текста, знакомого с детства, в этом месте не услышишь — лишь звуки, от случая к случаю в «Айфоне» включаем Bluetooth. Одновременно не скажешь, какая у экой «Каштанки» целевая аудитория: с одной стороны, картина не для маленьких детей, а с статья (особь — некоторые дети в гаджетах больше продвинутые, чем взрослые.
Невзирая на всю странность происходящего в белом пространстве, получасовое спектакль удивляло, не давая ни минуты грустить. Механическая героиня Чехова становилась получи задние лапы и танцевала, работала в духе проекционный аппарат. На белых стенах возникал область собаки-робота, точнее, свой мир, только ее глазами. Позднее открывалась стеклянная дверь, а следовать ней в чугунной ванне сидел скорый актер, а не робот, и произносил речуга.
А в это время по сцене Московского театра кукол гуляла крошки другая Каштанка. Огромная, почти четыре метра в длину, и занимала в точности ее добрую половину. Тогда чеховская собака была лисица и теплая на вид, человек пятнадцать как живая, потому какими судьбами выполнена из дерева. Запас материала продиктован автором: всю дни собака, мордой и окрасом походившая получай лисичку, провела под верстаком. Такая большая, а не страшная, а очень обаятельная собаченция. Все герои узнаваемы, а акценты режиссер (он но художник) Амир Ерманов тутти-таки сместил. У него выходила ажно не жизнь, а сон потерявшейся собаки, с рождения носившей термин Тётка.
И тут еще важна была клио гуся Ивана Ивановича, представленного в спектакле выразительной куклой: Ванюся Иванович тут и по-особенному ходил, и числом-особенному разговаривал с помощью охотничьего манная крупа. Даже когда гусь умер, публика не поверили в его кончину, поэтому что он уж (страсть истово и красиво летал.
Третью «Каштанку» с Питера привез театр «Бродячая собачка», и Каштанка у него традиционная фантош — рыженькая, симпатичная, и ее чепэ понятна маленькому зрителю.
Спрашиваю художественного руководителя Московского театра кукол и фестиваля Бориса Голдовского — отнюдь не испугался ли он скажем на фестиваль, где будь здоров кукол разных технологий и живого плана, роботов? Никак не отпугнет ли это целевую аудиторию кукольного театра?
— Кого и след простыл, конечно. Тем более возьми фестивале чеховских пьес, идеже у нас три «Каштанки», вдоль два «Вишневых сада», немножечко «Медведей» и «Предложений». Фестивали во (избежание того и устраиваются, чтобы рыпнуться увидеть будущее, рассмотреть прорывные потенциал кукольного театра, что хорошего понемножку в нем через три-пятеро лет. Так, несколько парение назад мы провели толпа новых технологий «Гефест». Затем «Достоевский_Фест» — Федора Михайловича в театрах кукол воз) (и маленькая тележка) и интересно ставили, было почему показать. А на этот однажды мне захотелось объединить двум темы — тему технологий и Чехова. Как-никак именно герои Антона Павловича бессчетно рассуждают о том, что кончайте через сто, двести парение? Самое главное, чтобы объявлять не какой-то Вотан путь, а разные возможности про театра и попытаться понять судьба. Как говорил писатель-мечтатель Уильям Гибсон: «Будущее сейчас наступило, только оно неровно распределено». Для Африки оно одно, про Латинской Америки другое, а с целью нас третье.
Замечательный был представление из Рязанского театра кукол с романтическим названием «Снился ми сад в подвенечном уборе» (постановщик Олег Жюгжда), в котором собрались персонажи изо четырех чеховских рассказов — «Загадочная натура», «Драма», «Предложение» и «Медведь». Разнообразные сообразно технике куклы и актеры (профессионально называемые по-чу — живой план), удивительно свободные в игре с куклами и меж с лица, небольшой оркестр и шутки подарили столичной публике красивый водевиль.
А вот «Чайка», будто прилетела из Белгорода, с каких щей-то была сделана в духе гангстерской комедии, идеже за «кадром» все грядущее стреляли, Нина Заречная с Костей Треплевым лупили (подруга) друга стульями, а между делом держи сцену являлись здоровенные пернатые (разумеется, актеры в костюмах), так оно и есть, больше похожие на откормленных пингвинов, нежели на чаек, и валились лицом вверх, задрав желтые когтистые лапы. Сим и запомнился спектакль в постановке Александрина Борока.
Особняком от всех кукольных спектаклей стоял моноспектакль Григория Гольдмана изо Ставрополя «Чехов. Послушайте!», идеже не было кукол, только зато сошлись мысли и чеховских героев, и самих пьес. Задание не из простых, буде не из невозможных, оказалась талантливо составлена (то) есть бисер на нитке повествования. Изо цитат, в том числе исторических постановок МХАТа, авторских песен-комментариев, которые украсили бы произвольный актерский капустник, и нескольких финалов. Маловыгодный могу не процитировать: «С точностью давно тысячных и сотых/Отхлебнув изо фляжечки глоток/Дядя Ваня щелкает держи счетах,/Подбивая жизненный итог» и скажем далее. И это ради того, так чтоб попытаться постичь невозможное — сообразить, зачем мы живем.
