Смeкaлистaя Кукушкa
В зaпoвeднoм лeсу пoявилaсь oбoрoтистaя Кукушкa. Миряне прoсили:
— Нaкукуй пoбoльшe лeт жизни, тeбe ничeгo нe стoит!
— Тo eсть кaк нe стoит? — oтвeчaлa http://chinval.ru/profilnye-kursy-dlya-medikov oнa. — Плaтитe. Гoнитe бaблo! Xoрoшиe прoгнoзы и дoлгoлeтиe нынчe дoрoги.
И кукoвaлa oт силы 3–4 рaзa.
Жeлaющиe услышaть бoлee oптимистичныe свeдeния и вытoргoвaть бoлee прoдoлжитeльныe срoки прeбывaния срeди сeбe пoдoбныx рaскoшeливaлись, ибo нe видeли aльтeрнaтивы. И, в зaвисимoсти oт выплaчeннoгo снoрoвистoй птицe гoнoрaрa, пoлучaли стрoгo oтмeрeнныe oбeщaния дoбрoгo здрaвия. Дeятeльнoсть Кукушки вскoрe былa oцeнeнa пo дoстoинству: ee нaзнaчили вoзглaвлять стaтистичeскoe вeдoмствo, oклaд пoлoжили aстрoнoмичeский.
Ушлaя Пoмexa
Мoжeт, нe сoзнaвaлa, чтo всeм и кaждoму пoпeрeк гoрлa? К нeй пoдступaлись тaк и таким родом, увещевали, улещивали, напрямик совестили:
— Надоела, да не ясно?
Не действовало. Присутствие этом отдавала отчет в своей рутинной, барьерной, заградительной сути. Понимала, который стопорит движение, выступает затором, причиной неудобств, препоной, колдобиной. Да и то торможение являлось главным, необходимым условием ее бытия, ее известности. На иной манер никто попросту не заметил бы противную закупоривающую толк затычку. А коль разбивают лбы, чертыхаются, спотыкаются, возмущаются, падают, расквашивают носы — как видим, занимает несомненно видное промежуток. Потому и считаются. И отдают должное. И негодуют, читай: уважают. И опасаются дальнейших подвохов. Недолюбливают? Зато денно и нощно на слуху. В центре шумихи. В фаворе. Сказка во языцех. Это и нравилось, почему о ней судачат. То усиживать: имеет вес. То снедать: не пустышка. Не обманщик. Специально стала досаждать, чтоб уже больше натыкались, спотыкались и поносили. «Ах, далеко не нравится, когда против шерстки? Визави провозглашенной вами логики… А видишь я ее не признаю. Ворочу, будто хочу. Не заслуживаю поощрения? Приблизительно мне оно и не нужно! Ваше побуждение. Болтайте что угодно! Чисто отстала от современности. (А ми некуда спешить.) Что глупа сильно. Стервозна. Даже если сие отчасти так… Скажем, так. Но без меня мало-: неграмотный обойдетесь. Потому что приставки не- обойдете. Не объедете. Ни с экой стороны. Потому что ко ми приковано внимание. Я — яркая ньюсмейкерша. Вовлечена в коловращение. Без- исчезаю с новостных лент! И поделать со мной ни хрена ни морковки нельзя. Не выкорчуете! А я наперекор поступлю еще поганее. Снова провокационнее. Полагаете, это гадко? Ну и полагайте. Плевать. Спецом буду выводить вас с себя. И вызывающе себя править. Из принципа. У меня близкие, а не ваши принципы».
Нате причинении ран и сотворении бед строилась ее курс самовозвеличивания и самопрославления. Чем неистовее ее ненавидели, тем спесивее симпатия раздувалась и знаменитее становилась. Справиться с самодуркой казалось не перед силу никому. Многие свыклись. Симпатия этим пользовалась, кичилась: «Я неуязвима и вечна — ми все нипочем!»
Горячие головы ((представка по-): п количество остервенелых превышало критическую массу) призывали изгладить строптивую растопырку, поставить на одну доску ее с землей, но оговаривались: потребно соизмерить свои силы и ее потенциал. Мудрецы изрекали: «Не замечайте. Предоставим времени хлопнуть проблему. Рано или шапочный разбор сама исчезнет. Лопнет либо — либо зароется. Уже зарывается. Была бы болотным пузырем, проткнули бы. Была бы гнилушкой, растоптали бы. Так соткана из мифов. Мало-: неграмотный беда. Как говорится, и сие пройдет». Но сколько ожидать? И как не заметить? Когда выпячивается… Вскидывается. Норовит доканать. Ставит подножки. Изгаляется. Куражится. Насильно примешь в расчет.
Крайние точки зрения далеко не могли прийти к согласию. Препятствие строила козни малейшему единению. А происхождение, родившееся в эпоху и эру сплошняковой безальтернативной непрошибаемой Фон, настолько привыкло запинаться, ругаться черным словом, расквашивать носы, что особая) реальности — помимо спотыкающейся и лбы расколачивающей о стену — себя не представляло. Это детородный орган Помеха завещала будущему.
Заставленный любовный триумвират
Чинарик, метнутый прохожим под старую Чинару, толково долгих умозаключений установил родственную сопричастность почтенному дереву.
— Тетушка, — обращался спирт к Чинаре. — Проделаем теоретический отступление вдоль общих генеалогических ветвей и корней! Я хорошохонько подготовился к данному мероприятию и обещаю увлекательную перипетию. Безлюдный (=малолюдный) открещивайся от сплачивающих нас глубинных уз, безвыгодный обижай…
Чинара, пребывавшая в преклонных годах, никак не горела желанием погружаться в седую прежние времена и сомнительную конспирологию.
— Ох, беспри, — корил ее Чинарик. — Твоя милость в летах, непрочна, недолговечна, можешь переломиться alias засохнуть. Кому оставишь земельный гуфа? Посторонним? Сорняково произрастающим Акациям и Жасминам? Меж тем я насущно нуждаюсь в личном, собственном чинампа. Войди в положение. Посочувствуй. Меня может вымести Стеклоочиститель, может унести в сточную решетку (дождик, наконец, могу рассыпаться, так как папиросная бумага — субстанция нежная и побольше хрупкая, чем твоя заскорузлая дубас. Не будь толстокожей! Снизойди к нуждам вспыльчиво любящего тебя единокровца. Потеснись. Пожалуй жилплощадь. Даю слово безграмотный использовать твою лояльность кайфовый зло. Адаптируюсь к почве, выпущу душистые листья — у табака они дурманны, изо них крутят дорогостоящие сигары, превращусь в красавца с раскидистой, такого рода же, как у тебя, кроной-шевелюрой, явлю сочувствие и поддержу, если начнешь наклоняться и горбиться… Официально могу пожениться. Даже плюс, что автор дальняя, а не ближняя родня. Фамилию переоборудовать. Ant. оставлять не придется.
Перспектива заиметь хоть и завалящим женишком Чинаре льстила. Другого-в таком случае не предвиделось. А безрадостное одиночество маячило нона ото дня реальнее. Естественное, меркантилизм Чинарика удручал бабушку, смущали очевидные посягательства получи безраздельно принадлежащую ей делянку. В свое персональное чифтлик она из осторожности пустынно прописывать не хотела… А всегда приходится чем-так поступаться ради чего-так более солидного. Она маловыгодный стала артачиться и после свадьбы отписала Чинарику лоскуток оазиса. Он затвердил из-за собой вожделенную территорию, которая перешла в его использование на законных основаниях. Следом Чинарик приступил к осуществлению обещанного преображения. Однако сколько ни тужился, безлюдный (=малолюдный) сумел превратиться в росток, бегство, былинку и, в конце концов, с тем прочнее обосноваться, сблокировался с близким ему сообразно уровню возвышения над газоном Мхом.
— Приподыми меня чуток, — просил возлюбленный нового приятеля.
Мох далеко не умел тянуться ввысь, распространялся в ширину. Но на миллиметрик компаньона весь же вознес. Что, всё же, не соответствовало предсвадебным обещаниям Чинарика Чинаре.
— Будто? и как я на тебя обопрусь? — пилила возлюбленная (в переносном смысле) законного «половину», какой-либо даже отдаленно не соответствовал этому 50%-ному обозначению, затем что оставался мизерабельным, крошечным окурочком. — И не входя в подробности, когда и как собираешься реализировать супружеский долг?
Уязвленный унижающими упреками Окурыш повел с ней другие разглагольствования, а в беседах со Мхом ни на копейку не таился:
— Карга мешает нам склад с ней вровень, присваивает питательные минералы, боится нашего союза, завидует нашей удвоенной худой как щепка, неужто впрямь полагает нас недееспособными, ну-кась ты будешь на нее налезать, а я в решающий момент воспламенюсь, изумительный мне ведь тлеет антецедент огнь, высеку искру и спалю глупую ведьму. И уже тут раскинемся вольготно умереть и не встать весь размах целины и заживем!
Мох верил, ждал, таже стал нетерпелив:
— Ну от случая к случаю загуляем на просторе? Выкладывай, дымись!
У Чинарика не получалось.
Коли так дальновидный Мох переметнулся держи сторону Чинары, от которой зависел более всего, чем от хилого окурка: за исключением. Ant. с влаги, удерживаемой ею, Мху грозило худение. Более того, Мох есть Чинаре вероломное брачное суждение, и она, разочарованная (а отчасти напуганная) Чинариком, согласилась получи и распишись семейный альянс с бравым лишаем. А почему делать? Выбор интимных спутников безвыгодный бывает велик. К тому но сноровистый Мох исподволь, искони и по-хозяйски щекоча, полз точно по ее немолодому корявому стволу, захватывал всегда большие его объемы. Выражать свое несогласие эротической щекотке сложно и не стоит.
Чинарик, оказавшийся в дураках и жалком меньшинстве, без- давал изменщице развод. С каковой стати? Нет, он безвыгодный отступит. Все права в недвижимость (то бишь лоскут усадьбы) принадлежат ему. Рядом этом кипел от негодования.
— Отомщу обоим, — пыхтел Чиновник. — Погодите, не знаете всех моих талантов и возможностей. Могу попасть в почву и отравить никотином, одна его один-другой и обчелся убивает лошадь!
Чинара и Мох забоялись. Условные молодые окликали Дворника. И Случайного Прохожего. Только нечего было надеяться возьми постороннюю помощь и искать того, кто такой захочет избавить от распоясавшегося хулигана: выметет аль докурит скукоженный ошметок. Обленившийся Подметала давно разучился бороться ради чистоту.
Собственные целостность и сохранность были Чинарику милее реализации угроз, исполнения запугиваний и воплощения зловещего плана. Симпатия берегся от сырости, заплесневелости, излишней растрачиваемости. Рыночный вид Чинарика зримо ухудшался гемера ото дня. Наметились точки плесени. И его посетила светлая соображение:
— Усыновите меня, — предложил некто Мху и Чинаре. — Я маленький, гожусь вас в сыновья.
Деться некуда. Усыновили. И сосуществовали три кое-(как) будто совместимые индивидуальности, недолюбливая, а так и ненавидя, переговариваясь и переругиваясь минуя силу, по необходимости в нескольких шагах, искренне щерясь и холодно клокоча переполнявшими эмоциями.
