В нaчaлe этoй публикaции признaeмся читaтeлям — дa, нeкoтoрым журнaлистaм пoвeзлo бoльшe, чeм нaшeму кoррeспoндeнту. Лeт дeсять нaзaд кoe-кoму удaлoсь дaжe пoбывaть дoмa у Юрия Никитинa и зaглянуть в eгo рaбoчий кaбинeт, нo сие было в допандемическую эпоху. А ныне один из самых знаменитых писателей страны приставки не- общается с прессой даже по телефону — примерно равно как Виктор Пелевин в 90-е.
Единственный возможный формат общения с Никитиным — электронная почтовая контора. Естественно, знает его е-мейл только ограниченный диск лиц. Вопрос — ответ. Вопрос — ответ. И собеседник идеже-то там — по ту сторону Всемирной паутины. Сие как бросание бутылки с закупоренным в ней письмом в океан, однако только и письмо, и бутылка, и бескрайняя водная стихия существуют в виртуальном мире.
Поклонники творчества Никитина в своем кругу называют его в ЮАН — по первым буквам имени, отчества и фамилии. Временами мы говорим о поклонниках, мы имеем в виду преданных и маленечко сумасшедших фанатов. В России таковыми могут похвастаться лишь только поп-, рок- или рэп-звезды. А Никитина сопровождает обилие фэнов еще со времен КФЛ — клубов любителей фантастики, действовавших кайфовый всех городах бывшего Союза. Во вселенных Никитина живут, к ним сочиняют фанфики-продолжения и с головой погружаются в вымышленную существование.
И если бы в Кремле задумали импортозамещение Толкина и авторов американских комиксов, так выбор должен был бы пасть на Юрия Никитина — спирт же создал славянское фэнтези. Правда, с этим жанром некто поступил так же, как Тарас Бульба с сыном Андрием.
В наших венах кипит арша славян
Славянское фэнтези вообще настолько молодое изображение, что специалисты пока не разобрались, кто а был Гагариным этого жанра. Но по факту Никитин первым населил домашние произведения загадочными неврами (это такие протославяне были), скифами и киммерийцами (жившими, числом свидетельству Геродота, на юге нынешней ДНР). «Трое изо леса» и другая проза Никитина с фольклорно-мифологической основой стали невообразимо популярными. Но десятилетия спустя Никитин назвал «возвращение к корням» проявлением местечковости, вычеркнув с своей биографии целую главу:
— Меня темы славянского фэнтези интересовали 40–50 полет тому назад. Да и связано это было боле с тем, что это было под запретом КПСС, а пишущий эти строки все бунтарили. С той поры я далеко ушел через местечковости. Мир, оказывается, широк, кто бы думал! И значительно интереснее, чем ожидалось в те далекие годы. Сожалею, только история славянского фэнтези меня абсолютно не интересует и проронить что-то о нем не могу.
