Пeрвый зaл – этo тo сaмoe рaспутьe: прямo пo курсу – скeлeт с дьявoльскими рoжкaми, свeтящийся крaсным. Нaпрaвo oт нeгo, зa чeрнoй штoрoй с мeшкa для трупoв, – зaл с унитaзoм, кричaщим мусoрным бaкoм и зaявлeниями – «в будущee нaс нe вoзьмут!» и «нaс никтo нe пoнимaeт».
Нaлeвo – чeтырe кoмнaты с «букeтoм» oщущeний – oт дeпрeссии дo oтврaщeния. Тeм сaмым aрт-группa «Крaсный кружoк» вo глaвe с xудoжникoм Aвдeeм Тeр-Oгaньянoм рaссуждaeт o тeндeнции нaшeгo врeмeни, гдe вырoслo происхождение новых декадентов.
Стеб, сарказм и подражание – вот методы, с помощью которых недалече тридцати художников вместе со своим наставником, позорно известным художником Авдеем Тер-Оганьяном анализируют ментальное дела молодого поколения сегодняшнего времени.
В каждом уголке пяти комнат Нового крыла На дому Гоголя зритель найдет признаки упадничества, вырождения и депрессии. Яко, в зеленой комнате, поросшей натуральной плесенью, получи и распишись стенах красуются работы в стиле известных и признанных концептуалистов – таких, (языко Игорь Макаревич, Андрей Обительский, Виктор Пивоваров. Все они выполнены в ироническом ключе.
Тогда мы как будто оказываемся в новой версии «Туалета» Ильи и Эмилии Кабаковых. Напомним, сколько впервые представленная на выставке «Документа» в Касселе в 1992-м году тотальная инсталляция, идеже домашний уют создан в общественной уборной, взорвала общественные организации и стала нарицательной. Злая и грустная глумление Кабакова на советскую питание теперь наполнилась остротой нового времени. В зеленой комнате лопать все признаки кабаковщины: вдоль окнам ползают мухи, в уголке стоит только туалет, а в центре – мусорный сосуд, из которого слышится ропщущий крик художника: «Почему меня взяли в эту выставку?».
Молодые художники, авторы инсталляции, вслед за за ныне признанным классиком сообщают современному зрителю в своих настенных лозунгах: «Мы бери все жалуемся и нам ни ложки не нравится». И добавляют, видимо, с грустным вздохом: «В предстоящее нас не возьмут».
Из зеленой тоски – в синюю мировая скорбь. В другом зале, окрашенном в пессимистически-голубой, тоже есть намеки сверху знаковые работы Ильи Кабакова, а пока еще на Сальвадора Дали. Под нами лестницы в никуда, маленькие зеркала держи стенах, зависшие в пространстве несоответствие и часы с разным временем.
Впоследствии времени мы попадаем в комнату «розовых соплей». Шелковичное) дерево все стены выкрашены в «девочкин» колорит, а на них – колготки с глазками, растянутые в разных причудливых позах. В углу тазик с зеркальным дном, в какой-либо можно смотреться и рыдать, якобы Аленушка с картины Васнецова. В другом углу – ложе, как во врачебном кабинете, получай которую предлагается лечь, расположиться поудобнее и слушать жалобы юной художницы, чьи работы бесчеловечно или щадяще критиковали взрослые коллеги по художественному цеху.
Нытьем «разбавлены» и настенные колготки – вкруг них диалоговые окна (во вкусе в комиксах) с фразами: «Жизнь невыносима», «Меня маленький человек никогда не полюбит», «У меня налицо денег не состоит сил», «Я не знаю, кто именно я»… Кажется, ранее нами иллюстрация к известному молодежному мему: «Натягивая колготки вдоль самые гланды, все сложнее одержать победу соблазн ими удавиться».
В финале свидетель попадает в «белый куб» – опустошения. Тут. Ant. там с одной стороны фотографии токмо самого белого (но без- пушистого) на белом фоне: туалетная бумаженция, череп, стаканы с водой (что же, очевидно, наполовину пусты, чем полны). С другой – две стены, покрытые натуральными «материалами», вызывающими неприязнь – куриными лапками и пятачками свинья. Словом, каждое из пространств доводит до самого абсурда самые негативные чувства, до скорой встречи то жалость к себе, печаль или скука. Впрочем, столько гротескное декадентство вызывает скорехонько улыбку, чем печаль.
– Я против декадентства и на виду у всех заявляю об этом в подзаголовке выставки, – поясняет «МК» Авдий Тер-Оганьян. – Но не позволяется не замечать, что немедля декадентов – пруд пруди. Молодые люди люди все время себя жалеют, ноют, по сию пору стали такие ранимые. Резон тому – множество слов, которые дополнили отечественный повседневный словарь: абьюз, харрасмент, ядовитость, буллинг. Помню, мальчиком приехал в желторотый лагерь и меня там били местные деревенские ребята. А никогда не говорил, что-то меня травмировали, не рефлексировал точно по этому поводу, ну было и сплыло. Даже если мне не нравится лицо, я просто шлю на три буквы и неважный (=маловажный) общаюсь, но не сижу и неважный (=маловажный) плачу по его поводу. А теперь все кругом жалуются сверху свою тяжелую жизнь. Деградация стало новойментальной игрой ради молодого поколения.
